Частично именно из этих средств финансируются те структуры НСО, которые Вольфу удалось взять к настоящему времени под свой контроль.

Недостающие средства, из расчета 10–15 тысяч условных единиц в месяц, Вольф получал через человека, который является не только его партнером по перепродаже подержанных бюргерских авто, но и его третьим по счету «куратором».

Человека, чьи указания значат для него гораздо, гораздо больше, чем ЦУ, которые он периодически получает от людей с Лубянки или с Петровки 34…

Пауль Аристэ, человек с двумя гражданствами, Эстонии и Виргинских островов, и с российским «видом на жительство».

Агент как минимум двух спецслужб, эстонской и британской, действующий под личиной средней руки бизнесмена, осуществляющего коммерческое сотрудничество с небольшими российскими фирмами, торгующими бэушными автомобилями, автобусами и траками.

Их свели в две тысячи третьем году, в Лондоне, куда Вольф прилетел под предлогом посещения одного из матчей своего любимого клуба «Арсенал». Прежний куратор, покинувший накануне Россию из за проблем с властями, в присутствии знакомого по прежним поездкам джентльмена, сносно говорящего по русски, познакомил Бочарова с его новым куратором, коим оказался Пауль Аристэ.

Выглядело это так, как будто Бочаров был не человеком, а вещью. Или проектом. Или компьютерной программой. Изделие под названием «Вольф», параметры такие то, код доступ к программе такой то. Один — сдал, второй — принял. А третий, немногословный джентльмен, назвавшийся Эдуардом, — он то и был здесь главным — в чьем присутствии произошел акт приемо передачи в одном из скромных лондонских офисов, пожав «русскому фашисту» руку, сказал «My congratulations!» и обнажил в улыбке длинные лошадиные зубы — как будто они присутствовали не на рутинном вербовочном мероприятии, а на церемонии награждения Евгения Бочарова Орденом Британской империи…

Бочаров воспользовался на въезде «гостевой» картой. Когда поднялся автоматический шлагбаум, «патрул» тронулся с места и покатил в подземный гараж, оборудованный под сравнительно недавно построенной башней на улице Свободы.

Он припарковал джип, выбрался из машины и направился к кабине лифта.

Но прежде, чем вызвать лифт, нажал на панели две цифры — номер квартиры. Покосился на камеру, которая установлена в лифте подземного гаража. Наконец из домофона донесся знакомый голос:

— Один приехаль?

— А разве не видишь?

— Та. Вижу. Проходи.

Открылись створки кабины лифта.

Пятнадцатый этаж. Недолгий подъем. На лестничной площадке — шесть квартир.

Крайняя слева от кабины, из которой он только что вышел — именно та, в которой его сейчас ждут..

Дверь ему открыл сам хозяин съемной квартиры, мужчина под сорок, довольно массивной наружности, белобрысый, с короткой стрижкой, одетый в джинсы и клетчатую рубаху навыпуск.

Они обменялись рукопожатиями, после чего Аристэ запер дверь и кивком пригласил его пройти в гостиную.

В прежние времена, когда Бочаров Вольф приезжал в «адрес» к Паулю, тот частенько приветствовал его то возгласом — «Хайль Гитлер!», то — «Слава России!» Но сегодня, видно, куратору не до шуток — Аристэ был скуп в движениях, сосредоточен, собран, так, словно от этой их встречи зависит многое и в его собственной жизни.

— Паша, что случилось? И почему я с пятницы не мог до тебя дозвониться?

— Та. Случилось. Я был в отъезде… Но прежде, чем я тебе кое что скажу… выложи все из карманов!

— Не понял…

— Все ты поняль! Выкладывай…

Бочаров, бросив на него хмурый взгляд, выложил на стол обе трубки, которые у него были с собой. Затем отцепил от брючного пояса «барсетку». Все это хозяйство, включая «брелок» с ключами, он выложил на стол.

— Я думал, мы доверяем друг другу…

— Доверяй, т та проверяй!!

Аристэ положил все эти предметы в небольшой целофанированный пакет и отнес в помещение кухни. Вернулся он, держа в руке какую то плоскую коробочку, какой то прибор. Обошел вокруг Бочарова, посмотрел на ровно, без пульсаций, горящую зеленую лампочку индикатора волновых излучений. Человек чист — в чем, собственно, и следовало убедиться.

— Это что то новенькое, — хмуро сказал Бочаров. — Я что… вышел из доверия?

— Если бы было так, тебя бы здесь не п пыло!

Аристэ указал рукой на кресло.

— Присаживайся, камарад! И не обижайся на меня… у каждого своя работ таа!

Бочаров опустился в кресло. Вообще, надо сказать, квартира, которую снимает — или уже купил? — Аристэ, была полностью меблированной. Дизайн гостиной Бочарову не очень нравился. Какие то модернистские, вычурные, вывихнутые в сочленениях кресла и диван, на которых не очень то удобно сидеть… Холодный светло голубой цвет стен… Пол выложен серебристого окраса ламинатом. А одна стена — противоположная окну — оборудована зеркальной вставкой в форме арки, и это обстоятельство не только увеличивает зрительно объем помещения, но и делает гостиную похожей на ледяную пещеру…

— Паша, так что с пленкой то? — Бочаров поерзал седалищем, пытаясь поудобней устроиться в этом дурацком кресле, которое оказалось низковатым для него. — С той кассетой, что я дал тебе в четверг вечером?

— Все нормально, Евгений, — Аристэ бросил на него странный взгляд. — О «фильме» мы поговорим. Но чут ть позже. А сейчас хочу спросить… Ты кому нибудь еще рассказывал об… об эт тих вот с о б ы т и я х?

— Нет, никому. Ты же сам сказал, чтобы я ничего не говорил Романенко…

Романенко — это фамилия человека, курирующего Вольфа по линии МВД. Аристэ покивал головой. В прошлый четверг, вечером, ему прозвонил Бочаров и предложил встретиться — безотлагательно. Вольф приехал сюда, в этот адрес и привез два кассеты.

Одну с видеоотчетом посещения активистов столичной НСО Дивногорья, включая довольно красочную — но и банальную, типажную — сцену с участием Антизога и других соратников на площадке возле Больших Див.

И другую, один лишь просмотр которой привел Аристэ сначала в неописуемый восторг, а затем — когда схлынули первые эмоции — заставили призадуматься.

— И ты ему ничего не сказал об эт той «второй» пленке?

Бочаров криво ухмыльнулся — иногда этот «горячий эстонский парень» начинал откровенно «тормозить», так что приходилось одно и то же повторять по нескольку раз.

— Нет, я ни че го ему не сказал. Мы же договаривались, что сначала я буду в с е показывать и… и докладывать тебе. А уже потом — тому же Романенко.

— А «дивногорскую» кассету?

— Тоже пока никому не показывал.

— Так тебя, Женя, твои курат торы еще не р а з ы с к и в а л и?

— Нет. А с какой стати они должны были меня разыскивать? — сказав это, Бочаров шумно сглотнул. — Короче, партайгеноссе! Не тяни кота за яйца! Что стряслось?!

— Не торопись… слишком вы, русские, нет терпеливы! Еще хочу спросить… Ты со с в о и м и переговорил? Ты сделал то, о чем мы договаривались в чет тверг?

— В смысле… чтоб держали язык за зубами? Ну да, конечно. Они когда только приехали из Воронежа, сразу — ко мне! Ну я их, значит, выспросил, что и как… Мда… — он покачал головой. — Они и сами не ожидали, что попадут в такую «ситуевину»! Повезло, что никто из наших по ходу не пострадал! Ну и я, естественно, кассеты сразу же изьял! А этим троим…

— Еще раз напомни, кто из твоих «от тличился»?

— Антизог, Паук и Топор. А видео отснял сам Антизог…

— И ты им приказал держат ть язык за зубами?

— Именно! Хотя они, млин, чувствовали себя героями! Снаткин даже пытался настаивать, что пленку с кадрами нападения на…

— Давай без названий! — торопливо сказал Аристэ. — Нападения… на объект — вот так следует говор рить!

Бочаров пожал плечами.

— Ну ладно… пусть будет так. Вот. Я Антону сказал: «Ты, камарад, не знаешь ни кто те люди, на кого с вашим участием наехали местные…

— Вот именно!

— …ни того, какие там задеты интересы и кто там пострадал!»

— Т та. Верно говоришь!

— Короче, запретил им даже нашим соратникам об этой поездке рассказывать! Вплоть до прояснения ситуации.